|
|
Газета "Харьковские Известия", № 97, 2015
"С ХУДОЖНИКА СПРОСИТСЯ..."
Текст: Маргарита Мастер Наши читатели, да и мы в редакции, уже привыкли к тому, что новости от хозяйки творческого клуба «Гостиная на Дворянской» не только интересны и поучительны, они радостны, легки в восприятии, способны поднять не только сиюминутное настроение, но и жизненный тонус. Безусловно, интересна и сегодняшняя беседа, ее даже можно назвать изящной, только поводом к ней послужила не радостная причина, а трагическая — уход из жизни генерального директора Всероссийской Государственной библиотеки иностранной литературы, доктора педагогических наук, филолога, переводчика, библиотечного, культурного и общественного деятеля Екатерины Юрьевны Гениевой. Но ведь во всем, что касается культуры, искусства, всегда так: как в жизни. Здесь нельзя только восхищаться и ахать, порою стоит всмотреться и прислушаться, помолчав, крепко подумать, еще лучше — почувствовать. А почему в Харькове в эти дни вспоминают Е. Гениеву, лучше Людмилы Рубаненко никто не расскажет.
— В 2005 году на международных Волошинских чтениях была презентована первая книга М. А. Волошина, изданная при финансовой и организационной поддержке корпорации «Консалтинговая группа «Рубаненко и партнеры», — рассказывает Людмила Васильевна. — В этом же году коллектив корпорации стал участником Международного попечительского совета заповедника «Киммерия М. А. Волошина», а через 5 лет, в 2010 году в числе наиболее активных попечителей ему была вручена памятная медаль «За преданность Дому М. А. Волошина». Вручение проходило в Москве в Овальном зале ВГБИЛ им. М. Рудомино, руководителем которой является член Международного попечительского совета заповедника «Киммерия М. А. Волошина» Е. Ю. Гениева. Так мы познакомились.
— Людмила Васильевна, чем обратила на себя ваше внимание эта женщина? — Вначале — тем, как она рассказала, что значит для нее самой состоять в Международном попечительском совете заповедника: «…Коктебель явился местом скрещения литературных и просто человеческих судеб многих участников драмы ХХ века. Все они пребывали там, как в раю, и отблеск той жизни сопровождал их на протяжении многих лет. Коктебель Максимилиана Волошина оказался воплощением той жизни, какую они хотели бы вести там, куда определила их судьба. Личность Волошина приобретает со временем все больший и больший масштаб, вырастая в европейское и даже мировое олицетворение гуманизма и толерантности. Ведь его Дом был открыт всем — не только ветрам, но любому входящему, будь то белый или красный. Сказанное, думается, объясняет, почему состоять в Международном попечительском совете заповедника «Киммерия М. А. Волошина» — большая честь» и далее — «…в личном, точнее, семейном плане я духовно связана с Коктебелем через бабушку, Елену Васильевну Гениеву. Ей была уготована судьбой или выбрана ею самою такая жизнь, когда она, пребывая вроде бы на периферии звезд Серебряного века в коктебельском кругу Максимилиана Волошина, в то же время находилась и в его центре. С поэтом ее связывала многолетняя дружба и переписка, она часто гостила у него в Коктебеле, в наследство мне остались «открытки» — акварельные пейзажи Волошина‑художника, созданные специально для бабушки и отправленные ей в разные годы».
— Людмила Васильевна, и все-таки: вы вращаетесь в очень высоких не только деловых, но и искусствоведческих, культурных, как говорят, кругах — чем необычным, на ваш взгляд, подкупала эта женщина? Или чем манила, располагала к себе? — Понимаете… Не скажу, что мы были так уж дружны, часто виделись и перезванивались, но бывают люди, знаете, даже небольшого общения с которыми хватает надолго. Потом, даже если узнаешь о них что-то новое, не обязательно из личной беседы, а из печати, видео, теленовостей, фиксируешь это, запоминаешь, делаешь выводы, словно готовишься к новой встрече. …После 9 июля стало понятно, что встречи с этим человеком больше не будет. Я стала искать в сети подробности и наткнулась на одно интервью Екатерины Юрьевны. Вот некоторые высказывания ее меня, как вы спросили, и подкупили, и расположили, и потрясли: «…Когда мне поставили тяжелый онкологический диагноз, я не стала делать из этого секрета ни для своих сотрудников, ни для своих кураторов в Министерстве культуры. Так что мы все играли в открытую. И я могу вам сказать, что если не подбирать длинные слова, то уважение и понимание — это именно то, что я почувствовала по отношению к себе от всех, с кем работала. А в моей родной библиотеке вообще не было ничего, кроме поддержки, сочувствия, ну и, конечно, некоторого такого испуга… Я не из чего не стала делать секрета: ни из диагноза, ни из стадии. Я не изменила свой образ жизни, я работаю так, как работала. Мы можем говорить об этом настолько подробно, насколько это интересно вам и вашим читателям… У меня нет отчаяния, которое обыкновенно свойственно онкобольным. У меня есть, скорее, депрессия по поводу того, что будет потом, после меня… Скажу честно, страшно…Сразу после известия о диагнозе я участвовала в проекте «Открытая лекция». И это выступление дало мне какой-то внутренний толчок, навело на некоторые размышления. Я ведь прожила довольно необычную жизнь, главным в которой были люди… После «Открытой лекции» я стала чаще вспоминать все и всех, начала собирать материалы о своей жизни. И хочу успеть все это записать. Если будут силы… Тяжелая болезнь — это еще и нравственное испытание. Мне ведь всегда было легко ходить, мне стало трудно ходить. Мне всегда было легко говорить, мне стало трудней говорить. То есть я все время что-то преодолеваю. И главное, что надо преодолеть — это внутреннее отчаяние, если вы понимаете, что я хочу сказать… Я стала не мягче, а терпимее, сострадательнее… Я имею в виду, что, если есть какая-то возможность быть людям чем-то более полезным, вот я это должна… Я стала, может быть, еще решительней в каких-то своих проявлениях поддержки и помощи коллег. Вот что я имею в виду. Потому что Рубикон пройден. И теперь не надо оглядываться, бояться. И значит, зачем себя сдерживать».
|
|
|
